Старик и старуха жили. Ну и родилось им три дочери. Жили-жили, старуха встала утром и огонь разводить начала, а тут-то с другой стороны вежи ворон крыльями затрепыхал. Старуха испугалася:
— Вставай, старик, вставай!
Старик поднялся и выглянул за вежу. А перед ним красивый человек предстал, большеносый, весь в черном воронова крыла.
Старик гостя позвал в вежу, старуха питеньё и единьё на стол подала. И вот завелась беседа, сватанье началось.
Человек дочку в жены просит. Старики дочку стали отдавать и отдали старшую.
Ну, и пошла дочка их с мужем в свой новый дом. А старик со старухой жили-поживали.
Жили-жили — старуха огонь разводить стала. На чистые двери глянула, а тут ласты морского зверя виднеются. Испугалася старуха!
— Старик, вставай! Вставай, старик, скорей!
Старик поднялся, встал, двери открыл и выглянул из вежи. А перед ним морокой зверь предстал. В вежу вошел толстым человеком, сел у очага. Ну, поели и попили, и беседа завелась. Сватанье началось. Жирный человек у стариков дочку начал сватать. Старики стали отдавать и отдали дочку среднюю.
Морской зверь домой пошел, жену к себе повел. А старик и старуха по-прежнему зажили.
Жили-жили. Одного дня старуха утром встала, огонь разводить начала, на чистое окно глянула. А с той стороны вежи дикого оленя рога красуются.
Старуха будит старика.
— Вставай, старик, вставай!
Старик встал, из вежи выглянул, а перед ним Мяндаш — дикий олень. Старик Мяндаша в вежу позвал. Он в вежу вошел — человеком предстал, очень красивым явился.
Старуха питеньё и единьё на стол подала, ну и завелась беседа, сватанье началось. Мяндаш в жены дочку просит. Старики стали отдавать и отдали младшую дочку. Мяндаш-парнь ушел домой с молодой женой.
Старик и старуха вдвоем остались жить. Шили-пожили, надо к детям в гости сходить, проведать, как они живут. К ворон-зятю пошли. Стали подходить — вороновы дети вокруг вежи летают. Увидели и закричали:
— Мама, мама! Бабушка и дедушка к нам в гости идут!
Дочерь старшая из вежи вышла, отец и мать к дому приблизились. Она подошла, поздоровалась с отцом, с матерью и в вежу их ввела. Пока пили и ели, солнце закатилось, ворон-зять в вежу вошел человеком. Ну, тесть и теща поздоровались. Вместе сели они и есть стали, и пить стали, и спать повалились.
Утром проснулись и, вставши, ели и пили, и назад пошли.
Недолго пожили — зятя морского зверя проведать пошли. К зятю пришли, тут тюленята-серки у вежи играют и матери кричат:
— Мама, мама! Бабушка и дедушка идут!
Ну, и дочерь средняя из вежи вышла к отцу и матери навстречу, с рукой наполовину отгрызенной. Ну, и поздоровались они, и отец и мать в вежу взошли.
Наготовила дочка единья и питенья, и стали они есть, и стали они пить. Ну, и вечер пришел, и тестю и теще зять толстым человеком в вежу вошел. Тесть и теща поздоровались и угощались разной рыбой и другой едой. А утром, восстав ото сна, поели и попили, с дочерью и зятем попрощались и домой пошли.
Вернулись домой, недолго пожили они — к Мяндаш-зятю направились. Идут и к веже пришли. Мян-даша дети увидели их и закричали:
— Мати, мати! Дедушка и бабушка к нам в гости пришли!
Мяндаша жена из вежи наружу вышла, одетая в суконное платье, длинное и черное, гладкое платье. Отец с матерью поздоровались, она их в вежу ввела и готовить питеньё и единьё начала.
Вот и солнце закатилось. Тут чистые двери открылись, и Мяндаш свежего мяса положил, внутрь вежи заглянул и увидел, что тесть с тещей у него в гостях домовничают. Мяндаш в вежу вошел человеком и перед тестем и тещей пригожий предстал. И яств, и питья наготовили, и ели, и пили, и спать повалились. Утром, ото сна восстав, зажили. Мяндаш-зять охотничать ушел. Бабушка сплела красные ошейники для каждого внучка и повязала их вокруг шей детей Мяндаша. Внучики играли в этих красных ошейниках, и было хорошо.
Жили-жили, Мяндаш-зять домой возвратился,— снаружи оленем с рогами красивыми, а в дом войдя,— человеком, и спали ночь, а утром, встав, старик и старуха назад, домой, пошли в свою вежушку. А Мяндаш-зять их не пускает, оставляет здесь, дома жить.
Старик один ушел. Ходил, ходил, что было добра, что было живота (скота.— В. Ч.) у себя дома собрал и назад вернулся. Ну и стали жить.
Жили-жили, и старуха стала браниться, что не по ее обычаю здесь поступают: постелю мокрую после сна детей надо сушить, а не выбрасывать в воду. Жили-жили, и Мяндаша жена свою мать послушалась — положила мокрую постелю на двери сохнуть на солнце. И забыла.
Солнце закатилось. Мяндаш вернулся домой, к дверям вежи подошел, и на них постеля положена сохнуть, от нее кислый запах исходит. Мяндашу этот запах в ноздри ударил, ему уши оттянуло назад, он чихнул, а обернуться не мог, не мог он принять человеческий облик.
Мяндаш воскликнул:
— Зачем положили постелю сушиться? — и побежал в лес, в тундры побежал. И все дети, все мяндаш-парнь, ребятки его, все за ним побежали один за другим.
И даже самый маленький, тот, что на коленях у матери был и грудь сосал, и тот встрепенулся, в теленочка-сосунка превратился и побежал за ними вслед.
Мяндаш-каб осталась одна, вскочила за ним, мет-нулась, маленького зовет к себе на колени, домой к себе зовет:
—К маме, домой поди! Поди к маме, поди! Поди, у мамы есть тита. Поди к маме, поди! Поди, у мамы есть другая, Поди к маме, поди. У мамы теплые колени и грудь.
А Мяндаш-парнь отвечает ей:
—Не могу я вернуться, мама, не могу! Меня тянет веселье вольной жизни дикарей. Олений зов меня влечет. Жар молодых рогов — мой восторг! Игра пургой — моя радость! И хруст копытец — мое весёльство!
Не могу я вернуться, не могу вернуться, мама! Тогда ответила мать:
—От бесчестного дальше уйди! Счастливому дайся поближе! Пусть будут глаза твои полузакрыты и бока твои доступны стреле! Небесному человеку будь хлебом и солью!
Супруга Мяндаша — Мяндаш-каб осталась одна. И стала жить. И замуж вышла. Замуж вышла, не живет, а плачет — своего Мяндаша вспоминает.
Мяндаша вспоминает — песню поет:
Мяндаш жил —
Котел был большой,
Он полным-полный кипел,
Полное пламя полный котел,
Дно котла охватывало,
Вокруг всего котла полыхало.
Лыпс был широк, как вежные двери.
Лыпс согревался огнем очага,
И было тепло мне, было тепло.
А теперь живу
С небесного человека отродьем,
Котелок варю —
Половинка пуговки медной.
Однажды спала Мяндаш-каб, и приснился ей сон. Мяндаш приснился, привиделся ей Мяндаш мужем. Он сказал ей ласковым голосом:
— Женушка, милая, очень жаль мне тебя. Жаль мне, как ты живешь. Я все знаю. Твоей муки не могу я дольше терпеть. Скажи твоему мужу, скажи ему, пусть в святом месте застрелит меня! Утром пусть он придет, на заре, и добудет меня. А мою постелю возьми, убери под свое ложе.
Утром встала Мяндаш-каб и научила мужа велению Мяндаша.
Муж послушался. Он пошел на то местечко и подстрелил добычу — дикого оленя. Добыл и принес свежее мясо есть.
И стали жить. И муж стал промышлять хорошо.
Стали жить, а мать бранится на дочку, зачем она не сушит постелю, а в воду бросает проточную. Послушалась дочь своей матери, положила шкуру сушиться на солнышко, а сама вошла в вежу. Солнце закатилось. Женка из вежи на улицу вышла, чтобы шкуру прибрать, а тут-то постели нет!
Невесть куда делась ностеля!
Немає коментарів:
Дописати коментар